Место службы- Занадворовка.

___________________________

В п. Занадворовку я прибыл в июне 1979 года. Как и почему я приехал на это новое место службы требует отдельного разговора.

Капитан, которого я менял, принял меня очень хорошо. Первые сутки мы всей семьей жили у них, но затем нам дали другую квартиру. Она была двухкомнатная, можно сказать со всеми удобствами, как недостаток можно отметить, что не было горячей

воды, но имелся дровяной водогрей. Моему сменщику повезло больше, такие же два дома в п. Огарково, что под Вологдой были со всеми удобствами.

На следующий день осмотрелись, этот населенный пункт даже трудно было чем-то назвать, то ли деревня, то ли еще что-то.

Большую часть деревни занимали невзрачные дома переселенцев, которые свозились сюда со всего Советского Союза.

Самое большое здание было это пятиэтажный 60 квартирный дом, в котором жили офицеры и прапорщики группы дивизионов

С- 200 войсковой части 40083. Затем несколько выделялся военный городок танкового полка, при нем имелся Дом офицеров и несколько двухэтажных зданий для размещения семей офицерского состава.

В деревне был полуразвалившийся небольшой магазин, чуть в лучшем состоянии было здание почты, была также средняя школа.

Время тогда было неспокойное, Китай тогда развязал войну с Вьетнамом. СССР был на стороне Вьетнама, поэтому на границе была неспокойная обстановка. А граница от  Занадворовки была всего в 17 км. Через деревню протекала небольшая речка, которая

называлась Амба, что в переводе с местного языка означало тигр. Речка была мелководная, местами имелись метровой глубины омуты. Полноводность реки зависела от сезона, а также от количества прошедших ранее осадков. Вокруг Занадворовки то

здесь, то там виднелись сопки, высота их на глаз была от 300 до 500 метров . Сопки были покрыты лесом, некоторые деревья росли и в самой деревне. Наиболее запомнился манжурский орех, огромные деревья с характерными плодами, практически полностью совпадающие по виду с плодами грецкого ореха. Но было очень важное отличие, хотя сердцевина манжурского ореха по вкусу не отличалась от грецкого, но скорлупа была настолько толстая и плотная, что достать содержимое ореха было очень сложно.

Я честно не знаю, чем занималось местное население, служба занимала очень много времени, и те немногие дни отдыха, что иногда бывали, хотелось больше быть с семьей.

На позицию, которая находилась в нескольких километрах, офицеры и прапорщики доставлялись на машине. Для удобства и от непогоды машина была оснащена будкой.

На дежурном дивизионе офицеры находились в усиленном расчете, то есть оставались офицеры и сверх сокращенного расчета. На недежурном тоже дежурили офицеры, но с другими сроками готовности. Причина была в том, что обеспечить по готовности прибытие офицеров из жилого городка в отведенное время было невозможно.

Вооружение на сопке было по штату, инженерная позиция была оборудована, но казармы были одноэтажные, невзрачные, но поддерживались в хорошем состоянии.

При части, кроме основной столовой, имелась офицерская столовая, питание в которой осуществлялось по талонам, которые покупали офицеры по цене 70 коп за талон.

Ответственным за распространение талонов назначался офицер, который имел печать и печатал талоны, как правило на бумаге от обоев. При смене ответственного офицера менялся цвет печати. Все это основывалось на хозрасчете, количество талонов, денег и продуктов командиром группы периодически проверялось.

Командиром группы в то время был полковник Сапунов. Очень строгий и требовательный офицер. Но хочется отметить, что пища была очень вкусная и главное горячая. К тому же столовая содержалась в довольно опрятном виде.

При группе было большое подсобное хозяйство, несколько десятков свиней различного возраста, но что интересно, среди поголовья встречались поросята с полосатой окраской, что говорило о том, что происходило скрещивание с дикими кабанами, которых рядом

с сопкой было очень много.

Из особенностей службы можно отметить наличие у меня в подчинении офицера Д, который абсолютно не хотел служить в армии. Он постоянно не выходил на службу, часто приходилось вылавливать его и вести его на службу почти насильно. За такие его действия он уже к моему приезду был разжалован до младшего лейтенанта. Из наиболее вопиющих по тому времени поступков можно описать такой факт, он сжег свой комсомольский билет, принес пепел от него в коробке от спичек к замполиту группы и попросил собрать личный состав, чтобы похоронить его. Были и другие шокирующие действия, но главное было то, что он свои обязанности абсолютно не выполнял, только числился при дивизионе. Он был неглупым человеком, из хорошей семьи, его родители занимали важные должности на одном из предприятий в городе на Волге.

Последним его шедевром было желание надеть парадную форму, взять мешок с семечками и продавать их в центре города Владивостока у памятника павшим борцам за советскую власть.  В конце концов, он был уволен, но государство несколько лет бесполезно платило ему денежное содержание, от которого он впрочем, не отказывался и получал его регулярно.

Его пример является характерным для того времени, уволится из армии по собственному желанию, было невозможно, были, правда исключения, когда офицеры увольнялись по болезни.

Но прошу не думать, что все офицеры были такие, абсолютное большинство добросовестно выполняло свои обязанности, стойко переносило трудности и лишения, которых в то время было немало.

Как я уже писал выше, обстановка была сложная. Оружейные комнаты и даже часть казарм были заставлены ящиками с патронами, На каждого военнослужащего имелось по четыре снаряженных магазина к АКМ. Правда, в каждом магазине было по 15 патронов, чтобы не испортилась пружина. Стрельбы из личного оружия проводились каждую неделю. Помнится такой случай, когда все отстрелялись по мишеням, осталось немного патронов. Я снарядил магазин для РПД и отстрелял их по всем мишеням очередями. Когда стрельбу окончил, взял РПД за ствол а не за ствольную накладку.

Кожа на ладони слезла, виду не подал, офицер все же, но ладонь потом довольно долго болела.

Уже потом, когда я служил на о. Русский, тоже приходилось достреливать патроны, но стрельбу из РПД проводилась не по мишеням, а по шарам, стальным или пластмассовым, которые привязывались рыбаками к сетям. Наши металлические были небольшие, а пластмассовые японские были большего размера. Шары удалялись от берега, но очередями, которые можно было корректировать по всплескам, при попадании они быстро тонули. Почему-то вспоминался фильм Чапаев, выжить в воде, когда по тебе

ведется прицельный огонь из пулемета, даже если это максим, практически невозможно.

Достреливать патроны нужно было потому, что был очень строгий учет патронов, после стрельбы надо было вместе с актом списания вернуть все стреляные гильзы по числу полученных патронов. Это тщательно проверялось, а также тщательно проверялось оружие после стрельбы и правило обращения с оружием. Такие выражения, как не направлять оружие на человека, даже если уверен, что оно не заряжено, а также, что и палка один раз а год стреляет, были обычными.

О стрелковой подготовке можно сказать следующее. Когда прижмет, что было на Дальнем Востоке в 1979 и последующих годах, то стреляли часто и достигались определенные положительные результаты. В других частях, в которых я служил в Европейской части СССР, стреляли мало, в лучшем случае раз, два в полгода, в основном стреляли при проверки части или дивизиона по стрелковой подготовке при итоговой проверке за  учебный год. И в результате этого общие результаты  по стрелковой подготовке могли быть и лучше.